Целитель - Дон Д`Аммасса

По мере того, как расспросы иностранца становились настойчивее, отклики делались менее дружелюбными. Никто ему не угрожал, но на третий день он уже явно перестал быть здесь желанным гостем. Торговцы на рынке отпускали ему товар, но не азартно, небрежно. А дети и вовсе его побаивались.

Имя местной народной целительницы Мастерсон узнал еще до того, как его подвергли остракизму. Стало понятно: ее уважают не меньше, чем доктора Масуда. Вечером третьего дня старуха вернулась в Тувареш в запряженной быками повозке вместе с двумя внуками — мальчиком и девочкой, обоим было чуть больше десяти лет. Ралия продавала амулеты и целебные травы, давала советы, ее почитали куда больше, чем так называемого правителя городка Мохамеда Бин Даюда.

Мастерсон дождался позднего вечера, чтобы отправиться к целительнице и легонько постучаться в дверь маленького дома. Он уже поднял руку, чтобы постучать еще раз, когда дверь отворилась.

— Входите, сеньор Мастерсон! Я вас ждала.

Прежде чем войти, он смахнул песок с одежды, потопал ногами. Внутри было сравнительно темно, горели лишь две масляные лампы, но все казалось на удивление чистым и опрятным. Тут и там в комнате лежали горы подушек, стульев не было, а дверь, которая вела в другое помещение, закрывала занавеска из бусинок.

Гость приветствовал хозяйку по-арабски, однако на всем протяжении встречи женщина продолжала говорить по-испански, возможно, в знак недоверия. Мастерсон начал, по сути, тот же рассказ, что и у Масуда, но Ралия быстро его прервала.

— Я знаю, зачем вы здесь и что ищете. Вы зря теряете время. Вам не следовало приезжать. Для вас здесь ничего нет. Мы не можем вам помочь. Лучше вам вернуться домой. Оставайтесь с теми, кого вы любите, все то время, что вам еще отпущено.

— Этого я сделать не могу. — Несколько мгновений он молчал, поняв, что неверно оценил ситуацию. — Я готов на все, лишь бы найти средство. Я состоятельный человек и мог бы помочь вам и вашему народу.

Женщина покачала головой.

— Мы довольствуемся малым. Аллах заботится о нас. Не в нашей власти дать вам то, что вы ищете, даже если бы мы желали получить ваше богатство. Возвращайтесь домой, сеньор Мастерсон. В Тувареше вы помощи не найдете.

Мастерсон вздохнул, сунул руку в карман пиджака и вынул револьвер, не наводя его на женщину, но удостоверившись, что она поняла угрозу.

— Я умираю, старуха. Я сделаю все, чтобы спасти свою жизнь.

Ни выражение лица, ни голос ее ничуть не изменились;

— Я слишком стара, чтобы бояться смерти. Делайте, что вам угодно, и уходите: у меня было утомительное путешествие, и сейчас я желаю так или иначе отдохнуть.

Его рука, сжимавшая пистолет, напряглась и разжалась. Оружие скользнуло обратно в карман, и Мастерсон ушел, не проронив больше ни слова.

Следующий день Мастерсон провел как прежде, гуляя по улицам. Взрослые все еще сторонились его, как и большинство детей, но на сей раз он прихватил с собой подарки — целую сумку сюрпризов, включая компьютерные игры, которые купил за бешеные деньги на рынке, плитки шоколада из холодильника в «лэнд-ровере», еще несколько предметов из своего багажа. Девочки и мальчишки постарше относились к нему с опаской, но малыши не устояли перед соблазном и даже вступили с незнакомцем в беседу. Мастерсон внимательно следил за своими словами, чтобы не спугнуть ребятишек.

Он вернулся к себе в лагерь и погрузился в долгий, освежающий сон. Ночь обещала быть бурной.

На сей раз Ралия долго не отзывалась на стук, а открыв дверь, показалась Мастерсону удивленной. Она не пригласила гостя войти, пока он не настоял на этом. Комната выглядела в точности, как предыдущим вечером.

— Вы не послушались моего совета, — произнесла она. Говорила она уже не по-испански, а по-арабски.

— Я вам сказал. Я в отчаянии. Мне некуда больше идти.

— А я сказала, что не могу вам помочь.

— Не можете или не хотите?

— А какая разница? — Выражение лица старухи озадачило его. Было ли то презрением, злостью, страхом или состраданием? Видимо, и то, и другое, и третье, но это не имело значения, ничто не имело значения, Кроме отчаянной попытки вырваться из капкана болезни, гнездившейся в теле.

— Я хочу вам кое-что показать. Думаю, это может переубедить вас. — Рука скользнула в карман пиджака.

Глаза хозяйки немного расширились, и он понял: она подумала о револьвере. Но его пальцы миновали холодный металл и сжали кое-что еще. Он передал ей эту вещь.

Ралия неохотно приняла ее и прищурилась, чтобы рассмотреть детали фотографии при плохом свете.

— Алина, — прошептала она.

— Да, — тихо сказал он. — Это ваша внучка. Не беспокойтесь, ей немного неудобно и она очень напугана, но непосредственная опасность ей не грозит. Я запер машину, установил защитное поле. Всякий, кто попробует проникнуть внутрь, получит болезненный удар током, если у него не будет вот этого. — Из другого кармана он извлек пульт управления.

— Не следовало вам этого делать. — Голос хозяйки все еще оставался низким, но теперь гость различил в нем гнев и угрозу.

— Вообще-то это очень хитрое устройство. — Мастерсон подбросил пульт в воздух и снова поймал. — Небольшой сверток на коленях девочки — бомба. — Голова старухи дернулась, и он торопливо продолжил: — Не волнуйтесь. Если устройство не трогать, оно не сработает почти целые сутки. Предостаточно времени, чтобы обезвредить. — Он поднял пульт. — Мне нужно только ввести соответствующий код и нажать на кнопку передачи.

— Ей всего тринадцать, мистер Мастерсон. У нее впереди целая жизнь.

Его собственный голос прозвучал жестче.

— Ничего этого не случились бы, если бы у меня впереди была целая жизнь. Я никому не желаю зла, но, поверьте, мне нечего терять. Если в обмен на мою жизнь потребуется чья-то смерть, я готов пойти на это. Если понадобится, я убью вашу внучку, вас, вообще всех в Тувареше, пока кто-то из вас не даст мне то, что нужно. Жизнь, рожденная смертью, — в этом есть какое-то поэтическое равновесие.

— Мухи с трупа, — ответила она.

— Не забывайте, это будет труп вашей внучки. И пока вы не выкинули какую-нибудь штуку, помните: защитное поле тоже связано с бомбой. Спасти девочку могу только я. — Он наклонился вперед. — А вернее: вы и я.

Больше спорить старуха не стала, и Мастерсон подумал, как хорошо, что она не работает на кого-нибудь из его конкурентов. Ралия знала, когда бороться, а когда отступать. Она завернулась в пальто, не проронив ни слова, и взглядом приказала ему открыть дверь. Через секунду они уже были на улице под звездами.

К его удивлению, женщина повела его прямо к лечебнице доктора Масуда. Она открыла дверь без стука и исчезла внутри, бросив на спутника небрежный взгляд через плечо. Держа руку в кармане на спусковом крючке револьвера, Мастерсон осторожно вошел.